— Уроды! — рявкнул Скет и, прокашлявшись, продолжил: — Сейчас вы будете вооружены, кому это требуется, и разбиты на дюжины. Ваш оружейник уже ждет вас, а вармик скоро появится. Оружейника зовут Дикки, он добрейший человек, почти такой же добрый, как и я. А вот вармик ваш — сущий зверь. Его имя Сабл. Рядом с ним даже Салес будет казаться вам родной мамочкой. Не злите Сабла. Не советую! А вот и он…

Скет махнул рукой вперед, к северу, куда смотреть не хотелось, потому что оттуда тянуло дымом, кровью, смертью и из-за рядов изодранных шатров, сожженных повозок и каменных валов поднималось такое же багровое пламя, какое стояло и над Ари-Гардом. По каменистой дороге между огромных валунов скакал всадник. Дым поднимался от его доспехов, пена выбивалась из ноздрей коня.

— Ой, не наша эта война! — одними губами прошептал Саш, взглянул на Баюла, у которого на лице отразился неописуемый ужас.

Всадник остановил коня, в полной тишине спрыгнул, подняв облачко пыли, сбросил с плеч кирасу. Он оказался выше ростом и шире в плечах любого из скованных цепью. Сабл подошел к повозкам, пристально оглядел строй постаравшихся вытянуться наемников. Снял шлем. Под слипшимися от пота волосами открылось грубое, но спокойное лицо, и это спокойствие заставило Баюла судорожно сглотнуть.

— Три дюжины? — холодно спросил Сабл Скета, заставив того вытянуться на ладонь выше своего роста.

— Именно так! — рявкнул Скет.

— Не полные три дюжины, — процедил Сабл. — Одноглазый и однорукий вместе пойдут за одного. И этот… банги, что он может? Это же полвоина, причем нижняя половина. Нижняя половина воина способна только гадить и убегать!

— Отличный каменщик, лекарь, костоправ! — рявкнул побледневший Скет. — К тому же он выдержал бег от ворот Маонд! Одноглазый — исключительный лучник… если не врет. А однорукий машет мечом так, что впору и мне позавидовать!

— А ты считаешь себя образцом фехтовальщика? — холодно спросил Сабл. — Салес, снять цепи. Дикки, лук сюда!

С повозки соскочил похожий на скелет седобородый старик, выдернул из кучи хлама кривой лук, выудил стрелу, подскочил к Саблу и замер в ожидании. Салес загремел ключами.

— Иди сюда, — поманил одноглазого вармик. — Имя!

— Вук, — пролепетал тот, сгибаясь пополам. — Вук из Ингроса. Свар.

— Да хоть арх, — поморщился Сабл. — Возьми лук. Одноглазый с поклоном принял у старика лук, нервно скаля зубы, наложил стрелу на тетиву.

— Одна попытка, — коротко сказал Сабл и рванул клапан седельнрй сумки.

На дорогу вывалился какой-то круглый предмет, но только когда Сабл поднял его за торчащие пряди, Саш с ужасом понял, что это голова. Выпученные глаза судорожно вращались, зубы скрежетали, а вместо крови на камень стекал черный гной. Миг — и, широко размахнувшись, Сабл запустил голову в небо. Вук по-звериному изогнулся, откинулся назад, но отпустил тетиву, только когда страшный снаряд начал опускаться. Стрела вошла в скулу, словно пронзила капустный корень. В следующее мгновение голова разбилась о камень дороги.

— Хитер, — кивнул Сабл, хмуро смерил взглядом однорукого великана и повернулся к Скету: — Костоправ, говоришь? Забираю. Вместо него в дюжину ставь Салеса. Хватит ему к воротам бегать, брюхо великовато отъел. Имя? — грозно уставился вармик на банги.

— Баюл, — пролепетал карлик.

— Подними кирасу — и бегом за мной. Остальных вооружить — и немедленно к бастионам! Скет, отправляйся обратно. В последний раз, думаю.

Одним движением Сабл запрыгнул в седло и послал коня в галоп. Баюл подхватил кирасу и, спотыкаясь, опираясь о землю пикой, засеменил следом. «Конец банги», — отчего-то почти безразлично подумал Саш. Топот раздался и за спиной. Скет, не тратя времени на прощание, побежал в обратную сторону.

— Подходи по одному к оружейнику! — визгливо завопил Салес, и наемники, словно цепь все еще соединяла их, один за другим потянулись к седому старику, стоящему у возов.

Оружейник работал быстро. Он окидывал каждого подошедшего хмурым взглядом, затем молча вытаскивал что-нибудь из кучи доспехов, задавал один или два вопроса и, если у наемника не было оружия, выдавал его. Каждую выдачу оружейник завершал безразличной фразой — «в бою найдешь лучше». Когда черед дошел до Саша, старик замер, протянул руку, провел пальцами по клинку, торчащему у того за поясом.

— Твой меч?

— Мой, — с вызовом ответил Саш.

— Такой меч не потерпит неумения мечника, — задумчиво пробормотал старик. — Это лучшее оружие, которое только проходило через мои руки.

«Знал бы ты, старик, что висит у меня за спиной», — без тени усмешки подумал Саш.

— А нельзя ли быстрее? — завизжал в конце очереди Салес.

— Можно, — спокойно откликнулся Дикки. — Иди сюда, толстяк, я выпущу тебе кишки, чтобы было легче идти в бой. Все равно ведь сдохнешь.

Эти слова были сказаны таким спокойным тоном, что Саш понял: больше Салес не поднимет бич. Теперь он один из равных.

— Посмотри мне в глаза, — вдруг сказал Дикки.

Глаза у старика почти выцвели, но в их глубине за безразличием шевелился неподдельный интерес.

— Так, — протянул Дикки. — Вот мне никто не верит, а я по глазам угадываю, может элбан фехтовать или нет. Ты, парень, можешь. Ой как можешь! Как воин дам совет: ты хоть и отребье, а подданный Бангорда. Оружие забрать у тебя никто не может, убивай всякого. Хоть вармика, хоть мастера лиги. Такое правило.

— Кому нужен ржавый меч? — сделал вид, что не понял старика, Саш.

— Ржавый? — удивился Дикки и прошептал: — Не дури меня, умник. Плохое место для службы и заработка ты выбрал, но знай, что это лучший меч отсюда и до стен Ари-Гарда. Даже двуручник мастера лиги с ним не сравнится!

— Что еще за мастер лиги? — переспросил Саш.

— Увидишь, — отмахнулся Дикки, бросая Сашу примерно то же самое, что получал каждый. — Шлем и нагрудник сменишь в бою, а вот это я считай припас для такого, как ты. Наручи и ножны. Потертые, но для твоего клинка сойдут. В дюжину Салеса тебя определяю. Как сдохнет, не старайся его сменить, целее будешь.

— Что там? — спросил Саш, кивая в ту сторону, где только что скрылся Баюл.

— Смерть, — спокойно ответил Дикки.

Глава 5

ВРЕМЕННОЕ ЗАТИШЬЕ

Вот уже и дорога начала превращаться в работу. День пути, второй, третий — и Чаргос перестал оборачиваться, чтобы проверить, успевают ли за ним его юные спутники. Первое время Райба сбивала дыхание, долго отплевывалась на вынужденных привалах, потом и она научилась этому легкому бегу, когда работает каждая нужная мышца, но ни одного движения не делается просто так. Дан уже давно знал, что усталость — это свидетельство неумения или слабости, но никак не хула дороге, вот и Райба начала постигать нелегкую науку. И начала вовремя, потому что после той первой схватки, когда благодаря меткости Дана из шестерых противников до Чаргоса добежали трое, но ни один из них не достался девчонке, было еще три нежелательные встречи. И в каждой из них против друзей выходило почти по дюжине негодяев. Но Чаргос действительно был великим воином. Дану оставалось только следить, чтобы первыми целями для его стрел становились лучники врага, но, когда и Дан не успевал, Чаргос легко отражал своим удивительным мечом летящие в него стрелы. А если уж кто из противников думал, что, прыгая по камням, можно обойти смертельно опасного старика сзади, то натыкался на рыжую девчонку, которая была обманчиво хрупка и безобидна.

— Узкая тропа нас спасает, — в который раз повторял Чаргос, вытирая меч. — Никогда одиночка не сможет победить две или три дюжины врагов. Он отобьет дюжину ударов, но стрела, нож, копье найдут брешь в его защите.

— Саш победил в одиночку четырех архов, — гордо заметили на эти слова Дан.

— Я слышал, он учился своему умению год? — поинте-ресовался Чаргос. — Или сколько времени он провел на тропе Арбана?

— Разве сны могут быть реальными? — удивилась Райба.

— Не знаю, — пожал плечами Чаргос. — Ничего не могу сказать об умении Саша, в деле я его пока не видел. Уверен, однако: он не демон, а обычный человек. За год научиться можно только одному: спасать свою жизнь. То есть вовремя понять, что этот противник тебе не по зубам, и срочно убежать. Не обижайся, Дан, — валли потрепал нахмурившегося парня по голове, — даже Райба еще далека от истинного умения, хотя знакома с мечом уже почти восемь лет. Или ты обучился меткости за один год? А что касается Саша, если он сумел пробудить в себе навыки Арбана даже на треть или на четверть — он великий фехтовальщик, и я не уверен, что возьму над ним вверх. Только Илла — демон не на треть и не на четверть! Я уж не говорю, что этот противник не для обычных клинков!